В чем смысл теории разбитых окон и чем она полезна

Люди склонны копировать действия друг друга — и, к сожалению, это касается не только хорошего поведения, но и плохого. На этом явлении основана теория разбитых окон. Изначально она объясняла влияние мелких правонарушений на общий уровень преступности, но ее можно применять и в повседневной жизни, и в бизнесе — например в управлении командой. Рассказываем, в чем суть теории и чем она полезна.

В чем заключается теория разбитых окон

Теорию предложили американские социологи Джеймс Уилсон и Джордж Келлинг. В 1982 году они опубликовали в журнале «The Atlantic Monthly» статью «Разбитые окна», где описали, как, по их мнению, игнорирование мелких правонарушений влияет на уровень преступности в целом:

«Социальные психологи и сотрудники полиции склонны полагать, что, если в здании разбито окно и его не ремонтируют, вскоре будут разбиты и остальные окна. Это верно и для благополучных, и для неблагополучных районов».

В подтверждение этой мысли Уилсон и Келлинг приводят эксперимент, который провел психолог Филип Зимбардо в 1969 году. Он припарковал два автомобиля без номерных знаков и с поднятыми капотами — один в Бронксе, неблагополучном районе Нью-Йорка, второй в более спокойном Пало-Альто. Буквально через десять минут после того, как Зимбардо оставил машину в Бронксе, местные жители начали забирать из нее все, что имело какую-то ценность, а после разбили окна и порвали обивку. В Пало-Альто машина простояла нетронутой больше недели. Затем Зимбардо разбил ее часть кувалдой — и вскоре к нему присоединились прохожие. За несколько часов машину просто уничтожили.

Таким образом, теория разбитых окон предполагает: чем меньше внимания общество обращает на мелкие преступления, тем больше их становится. Люди совершают их, исходя из логики «Если другим можно, то почему мне нельзя?» Постепенно планка допустимого понижается, и преступления становятся более серьезными.

Примеры и критика

Самый известный пример практического использования теории разбитых окон связан с Уильямом Браттоном. В 1990–1992 годах он был начальником транспортной полиции Нью-Йорка. По его поручению офицеры в штатском отлавливали в метро «зайцев», и в результате других преступлений в метро стало заметно меньше. В 1994 году Браттон стал комиссаром полиции и разработал инициативу по улучшению жизни города. Он предложил сосредоточиться на борьбе с пьянством в общественных местах, попрошайничеством, хулиганством и другими подобными правонарушениями. К 1996 году, когда Браттон ушел в отставку, количество убийств в Нью-Йорке сократилось вдвое, а количество уголовных преступлений — на 40%.

Другой пример — «Движение за красивые окна» («Beautiful Windows Movemen»), которое организовало правительство округа Адачи в Токио. Здесь был самый высокий уровень преступности в городе. Власти сосредоточились на 2 аспектах:

Уже в 2010 году Адачи перестал быть самым неблагополучным округом Токио, а к 2014 году оказался на 6 месте по числу совершаемых преступлений. К 2019 году количество преступлений в Адачи снизилось на 62 процентных пункта.

Несмотря на столь впечатляющие результаты, теория разбитых окон часто подвергается критике. Как правило, аргументы против следующие:

• теория предлагает бороться с мелкими правонарушениями, но не с их причинами;

• многие из таких правонарушений, например безбилетный проезд в метро, происходят из-за бедности населения — а штрафы только ее усугубляют;

• успехи в борьбе с преступностью могут быть связаны не с реализацией теории разбитых окон, а с другими факторами — например экономическим ростом;

• такая политика позволяет оправдать любые, даже ненужные правила, увеличивает нагрузку на полицейских и расходы на поддержание порядка, а также создает условия для дискриминации уязвимых групп населения.

Теория разбитых окон в менеджменте и повседневной жизни

Хотя изначально это криминологическая теория, ее можно применять и в других сферах — например, для саморазвития или при управлении командой. Главное — соблюдать баланс и не воспринимать идею буквально. Делимся рекомендациями, которые помогут извлечь из нее пользу.

Как применять теорию в повседневной жизни

Оценивайте свой круг общения

Теория разбитых окон показывает, как окружающая среда может повлиять на действия человека. Это касается и круга общения. Например, если все друзья занимаются спортом и следят за здоровьем, рано или поздно и вы, скорее всего, к ним присоединитесь — чужой пример заразителен. Правда, это касается и плохих примеров тоже. Поэтому, если вы стремитесь к саморазвитию или хотите достичь конкретных целей, ищите людей, которые разделяют ваши ценности — так вам будет намного легче.

Поддерживайте порядок дома

Мы все знаем, как иногда хочется прийти с работы и просто кинуть одежду на диван, а не убрать шкаф. Или помыть посуду когда-нибудь потом. И это нормально — все имеют право на отдых. Главное, чтобы таких мелких «поблажек» не стало слишком много — иначе в какой-то момент вы обнаружите дома жуткий беспорядок. Поэтому старайтесь следовать теории разбитых окон и не пускать мелкие бытовые дела на самотек.

Работайте над отношениями

В любых отношениях, и дружеских, и романтических, и родственных всегда есть мелочи, которыми на первый взгляд можно пренебречь. Например, кто-то иногда нарушает договоренности или уделяет мало внимания — ведь второй человек поймет и простит. Или у обеих сторон копятся мелкие обиды, которые вроде и обсуждать-то неловко — но осадочек, как говорится, есть. Постепенно все это может привести к более серьезным проблемам. Так что не упускайте из виду ваши «разбитые окна».

Дисциплинируйте себя

Чем бы вы ни занимались, успех во многом зависит от дисциплины — особенно если речь о карьере или саморазвитии. Например, при изучении языков важно регулярно повторять материал, практиковаться в говорении и письме, посещать занятия. Конечно, от пары пропусков ничего не будет — но они вполне могут незаметно перерасти в систему. Поэтому, принимая решение отказаться от какой-то задачи, подумайте, не станет ли это тем самым «разбитым окном».

Разрешайте себе ошибаться

Последний, но, пожалуй, самый важный пункт. В каких бы вопросах вы ни ориентировались на теорию разбитых окон, не пытайтесь быть идеальными в каждой мелочи. Ведь перфекционизм, как известно, до добра не доводит. Вы можете не помыть посуду, пропустить тренировку или забыть о годовщине. В этом нет ничего страшного; главное — не превращать такие вещи в систему.

Как применять теорию в управлении командой

Не следите за каждым шагом подчиненных

Внимание к мелочам не означает, что нужно срочно увлечься микроменеджментом. Это непродуктивно с точки зрения процессов и может повысить уровень тревожности. Доверяйте своим сотрудникам и сосредоточьтесь на условиях, которые помогут им выполнять задачи качественно.

Создавайте комфортную рабочую среду

У любой команды бывают сложные периоды — переработки, сильный стресс, неопределенность и так далее. Важно следить за тем, чтобы это не стало нормой, особенно если трудная ситуация длится долго, и не привело к выгоранию сотрудников. Давайте людям возможность отдыхать, не относитесь к лишней нагрузке и стрессу как к мелочи — иначе в какой-то момент они станут большой проблемой.

Следите за соблюдением регламентов

Пожалуй, это самый яркий пример теории разбитых окон в управлении. Если в команде приняты определенные правила, их должны соблюдать все — неважно, речь о рабочих процессах или, например, о запрете обсуждать размер зарплаты. Даже если нарушитель будет только один и остальные не последуют его примеру, атмосфера в команде все равно станет более напряженной. При этом важно, чтобы сотрудники могли участвовать в разработке и корректировке правил, понимали, почему они именно такие.

Не игнорируйте проблемы подчиненных

Если кто-то из команды просит помощи или сообщает о трудностях, не игнорируйте это, даже если очень заняты. Некоторые проблемы проще решить на ранних этапах — например, лучше дать хорошему сотруднику пару отгулов, чем потерять его из-за выгорания. Кроме того, если люди решат, что вы как руководитель не готовы разбираться с проблемами, они перестанут о них рассказывать — и вы начнете упускать важную информацию.

Меняйте мелочи, чтобы изменить все

Подумайте, что мешает вашей команде быть еще лучше и продуктивнее. Возможно, дело в регламентах или методиках, которые можно быстро скорректировать. Или стоит изменить график — например, начинать рабочий день на час раньше, если сотрудники находятся в разных часовых поясах. Или есть еще какие-то мелочи, на которые вы не привыкли обращать внимание. Попросите совета у команды, других руководителей, коллег из смежных отделов. Так теория начнет работать наоборот: от разбитых окон — к отремонтированному зданию.

От граффити до преступления один шаг: что такое теория разбитых окон

Криминологическая теория разбитых окон, разработанная еще в 1980-е годы, до сих пор является руководством к действию для многих градоначальников и полицейских по всему миру. Разбираемся, о чем она и за что ее критикуют

Теоретическая база

В 1969 году американский психолог Филип Зимбардо провел любопытный эксперимент: он оставил два автомобиля в разных местах: один — в нью-йоркском криминальном Бронксе, другой — в примыкающем к кампусу престижного Стэнфордского университета городе Пало-Альто в Калифорнии. Довольно быстро из машины, припаркованной в неблагополучном районе Нью-Йорка, были вынесены все ценные детали, а оставшийся от нее скелет был облюбован местными детьми в качестве места для игр. Автомобиль в тихом калифорнийском городке неделю оставался нетронутым. Тогда Зимбардо и его команда нанесли сохранившейся в целости и сохранности машине видимые повреждения. Как результат: через несколько часов автомобиль в Калифорнии мало отличался от того, что был припаркован в Бронксе — его обчистили весьма платежеспособные местные жители.

В 1982 году в американском журнале The Atlantic Monthly вышла статья «Разбитые окна», в которой авторы Джеймс Уилсон и Джордж Келлинг, отталкиваясь от эксперимента Зимбардо, выдвинули теорию, сводящуюся к тому, что попустительство в отношении мелких правонарушений, таких как мусор в парках, граффити на стенах, пьянство в общественных местах, приводит к возрастанию числа преступлений, в том числе серьезных. Эта мысль лаконично показана в следующей фразе из материала: «Если в здании разбито одно окно и его не ремонтируют, то вскоре будут разбиты и все остальные окна». По мнению авторов теории, испорченное стекло свидетельствует о том, что общество не обращает внимание на такие акты вандализма — значит, их можно повторить.

Следовательно, чтобы снизить общий уровень преступности, властям необходимо предпринять жесткие меры по пресечению даже мелких правонарушений, то есть проводить так называемую политику «нулевой терпимости», чтобы в конечном счете само общество считало всякое девиантное поведение неприемлемым.

Исследователи из университета Гронингена в Нидерландах провели серию из шести экспериментов, чтобы доказать или опровергнуть выдвинутую американскими социологами теорию. Цель первого эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить, будут ли люди сорить, если поблизости нет урны.

Для проверки теории была выбрана улица Гронингена, на которой парковка для велосипедов располагалась рядом с чистой стеной, где висел знак о запрете граффити. Тогда ученые распечатали флаеры выдуманного магазина и повесили их на припаркованные велосипеды, чтобы посмотреть, что с ними будут делать владельцы, а сами скрылись в укромном месте, наблюдая за участниками исследования. Результаты оказались таковы: из 77 велосипедистов лишь 25 (32%) выбросили флаеры на землю.

Затем эксперимент повторили, предварительно размалевав стену бессодержательными рисунками, хотя в остальном обстановка осталась прежней. На этот раз намусорили 53 человека из 77 (69%).

Оставшиеся пять экспериментов нидерландских ученых подтвердили достоверность теории «разбитого окна».

Практическое применение

Нью-Йорк 1990-х годов сложно назвать воплощением «американской мечты»: в городе был высокий уровень преступности, на улицах — грязь, коммунальные службы не справлялись со своими обязанностями. Избранный в 1994 году мэр американского города Рудольф Джулиани предложил решение — необходимо воплотить теорию «разбитого окна» на практике. С тех пор он последовательно выступал против толерантности к всякого рода преступлениям, что, по мысли градоначальника, должно было улучшить криминогенную обстановку.

Как пишут американские журналисты, предложение Джулиани, с одной стороны, вызвало у некоторых ухмылки, с другой, — проводимая мэром политика объединяла республиканцев и демократов. Первым нравилось, что благодаря «нулевой терпимости» восстанавливается порядок, других же она привлекала тем, что относительно гуманными методами предотвращала каскад более серьезных преступлений.

«Теорию разбитых окон нельзя рассматривать в отрыве от контекста движения за «партнерство полиции и сообщества» (т. н. community policing). Эта идеологическая и прикладная парадигма появилась как альтернатива традиционной полицейской работе в конце 1970-х, окончательно оформилась в 1980-е и доминировала в 1990-е и 2000-е. В чем суть «партнерства полиции и сообщества»? Есть традиционная моторизованная штатная полиция, сотрудники которой одеты в форменную одежду, подчиняются строгому протоколу и, главное, маршрутам патрулирования. Ее действия по определению реактивны: что-то случилось, об этом получен сигнал, ближайший патрульный экипаж прибывает на место и решает возникшую ситуацию.

В 1960-е и 1970-е эта модель активно критиковалась. Такая полиция считалась оторванной «от земли», ее реактивность виделась как борьба с симптомами, а не болезнью. Кроме того, существовала проблема недоверия между людьми, живущими в неблагополучных районах, и полицейскими. Как следствие, жители таких мест или не вызывали полицию, или вызывали ее, только в тех случаях, когда требовалось серьезная интервенция. Основная посылка таких реформ: нам нужна более мобильная, близкая к людям полиция, которая способна решать их каждодневные проблемы», — описывает общий фон в американском обществе того времени Владимир Кудрявцев, криминолог, ассоциированный научный сотрудник Института проблем правоприменения ЕУСПб, докторант Университета штата Флорида.

Джулиани и его новый комиссар полиции Уильям Браттон ответили на назревший запрос горожан на новый формат взаимодействия с полицией тем, что в первую очередь сосредоточились на наведении порядка в метро, где около 250 тыс. человек в день не платили за проезд, а сама подземка была исперщена надписями, детали подвижного состава сломаны. Для решения проблемы в подземку были направлены сотни полицейских, тщательно следящих за порядком.

Новшества во взаимодействии горожан и правоохранительной системы стали заметны и на улицах мегаполиса: полицейские стали нетерпимыми ко всем, даже самым мелким нарушениям, например, к нанесению рисунков на стены и несанкционированной продаже сигарет.

И, к удивлению скептиков, преступность начала снижаться, а популярность мэра, наоборот, оставалась на высоком уровне, что позволило ему переизбраться на свой пост в 1997 году.

В аналитическом обзоре влияния полицейской реформы в Нью-Йорке упомянутый ранее Джордж Келлинг и Уильям Соуза высоко оценивают результаты изменения методов работы правоохранителей: «Снижение уровня насильственной преступности напрямую и в значительной мере связано с реализацией теории «разбитых окон». Благодаря новой политике с 1989 по 1998 год было предотвращено более 60 тыс. насильственных преступлений».

В 2001 году Джулиани покинул занимаемую должность, однако новая городская администрация Майкла Блумберга от методов восстановления порядка на улицах города предшественника отказываться не стала, даже наоборот, появилась новая практика под названием «останови и обыщи». Согласно этой практике, являющейся продолжением теории «разбитых окон», полицейские были наделены правом останавливать и допрашивать прохожих на предмет наличия оружия или запрещенных веществ.

Теория «разбитого окна» остается весьма актуальной и для современных политических лидеров. Так, в 2019 году губернатор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо запланировал в рамках политики «разбитого окна» дополнительно нанять 500 полицейских, которые следили бы за общественным порядком в метро мегаполиса. Кроме того, в тот год, как сообщают очевидцы, выросло количество случаев жестких действий полицейских в отношении людей, которые нарушали правила пользования метрополитеном: например, к тем, кто вел торговлю в подземке или не оплачивал проезд. Возвращение к такой политике привело к массовым акциям протеста.

Критика теории и ее результатов

Поскольку предложенная авторами теория не осталась просто на страницах опубликовавшего ее журнала, а стала инструментом достижения серьезной социальной цели — обеспечения безопасности в населенных пунктах, она привлекла повышенное внимание общественности и спровоцировала бурю критических замечаний.

Например, колумнистка издания The Washington Post Бенч Эсфильд обвиняет авторов теории «разбитого окна» в намеренно ложной интерпретации результатов эксперимента с автомобилями Филипа Зимбардо в 1969 году, который стал ее теоретической базой. По мнению исследовательницы, вместо того чтобы фокусироваться на проблеме социального неравенства, теория авторов приводит к расизму и жесткому поведению полицейских, ведь беспорядок и правонарушения в большей степени распространены в бедных районах, где проживает цветное население. Тезис о возросшем количестве жалоб на действия полиции в 1990-х годах в Нью-Йорке подтверждает профессор права из Колумбийского университета Харкурт.

Другие исследователи отмечают, что снижение преступности в Нью-Йорке в 1990-е годы прошлого века — не заслуга политики «нулевой терпимости», а отражение социально-экономических изменений в американском обществе к лучшему: в ту эпоху снизилась безработица и начала ослабевать проблема массового употребления тяжелых наркотиков. Более того, было подмечено, что уровень преступности в Нью-Йорке начал снижаться еще до того, как была запущена политика «нулевой терпимости», и вообще улучшение криминогенной обстановки наблюдалось в большинстве городов США, даже в тех, где она не проводилась.

С точки зрения наблюдателей, не стоит также недооценивать весь комплекс реформ, проведенных в полиции Нью-Йорка во времена мэрства Джулиани. Например, тогда полиция города получила первые компьютеры, что позволило аккумулировать большое количество информации о правонарушениях, а это повысило возможности для анализа данных о криминогенной обстановке. Важно подчеркнуть, что и к самим представителям правоохранительных структур предъявлялись жесткие требования: если комиссар полицейского участка не мог объяснить рост преступности в своем районе и предложить адекватную стратегию по решению проблемы, следовало его смещение с должности.

Владимир Кудрявцев считает, что, похоже, реализация теории «разбитого окна» приводит к снижению уровня тревожности у жителей отдельных районов, а также позволяет не допустить перетекания практик девиантного поведения из условно неблагополучных районов в хорошие.

«Проблемы возникают в том случае, если район уже столкнулся с серьезной преступностью, например, в нем идет война банд за территорию. В таком случае отлов бездомных, уличных художников и секс-работников становится периферийной историей и вряд ли может серьезно исправить положение (хотя существуют предположения, что такая интервенция на самом деле может помочь, поскольку создает условия при которых у законопослушных жителей района снижается терпимость к преступлениям в принципе и повышается готовность сотрудничать с полицией). Поэтому у теории «разбитых окон» неоднозначная репутация, ее эмпирический статус до конца не определен. Иногда ее практическое применение дает результаты, а иногда нет. Кажется это сильно зависит от «вводных условий», — резюмирует криминолог.

Урбанист и архитектор Елена Пудова согласна с тем, что при детальном рассмотрении теория «разбитых окон» не является такой эффективной, иначе вывоза мусора и уничтожения граффити было бы достаточно, чтобы искоренить преступность.

«Мое мнение заключается в том, что борьба с правонарушениям должна быть направлена не только на наказание, но и на предотвращение. Если гражданам, в особенности молодежи, не будет предоставлен доступ к библиотекам, музеям, спортивным секциям, то они найдут себе то доступное развлечения, которое предоставит им улица. Не стоит маргинализировать молодежь — дайте им возможность самовыражения в безопасных условиях», — резюмирует Пудова.

Например, по мнению архитектора, если город наводнили граффити, то будет эффективнее направить творческую энергию уличных художников в нужное русло, организовав соответствующий фестиваль, вместо их преследования. Кроме того, было бы полезно активнее привлекать горожан к благоустройству и общественных пространств, как было в СССР, ведь в таком случае сами жители будут следить за порядком.

Примеры реализации теории разбитых окон в России

Теория «разбитых окон», реализация которой предполагает внедрения политики «нулевой терпимости» к нарушениям, — феномен не только американских реалий: эта политика в разные годы проводилась и в России для решения отдельных задач.

«Политика нулевой терпимости предполагает максимально возможное наказание за правонарушения, которые могут вызвать эффект «разбитых окон». Эта идея опирается на политические (идеологические), а не криминологические (научные) представления о преступности, и ее можно увидеть и в России. «Нулевой терпимостью» можно назвать отношение к хранению боеприпасов и наркотиков в России в нулевые — одного патрона было достаточно для возбуждения уголовного дела. При президенте Дмитрии Медведеве была введена «нулевая терпимость» для пьяных водителей в виде «ноля промилле», — приводит примеры из отечественной практики Антон Айсин, руководитель аналитического отдела Citymakers.

Вместе с тем, по его мнению, что в США, что в России, политика «нулевой терпимости» критиковалась по трем причинам:

• ее реализация требует детальных регламентов и открытости правоохранительной системы, иначе доверие к этим мероприятиям падает;
• в современном уголовном праве наказание — это мера коррекции поведения, а не форма возмездия. «Нулевая терпимость» — это возврат к архаичным практикам объективного вменения, когда одинаковые наказания применялись к взрослым, детям, людям с психическими расстройствами и даже к природным явлениям — без учета их особенностей;
• не всегда очевидна связь между «нулевой терпимостью» и «разбитыми окнами». Преступность имеет более сложную социальную природу.

Broken Windows Policing — The Center for Evidence-Based Crime Policy (CEBCP)

Seattle Police Officersmage предоставлено пользователем Flickr jmabel и используется по лицензии Creative Commons.

Что такое защита от взлома Windows?

Модель работы полиции с разбитыми окнами была впервые описана в 1982 году в основополагающей статье Уилсона и Келлинга. Вкратце, модель фокусируется на важности беспорядка (например, разбитых окон) в возникновении и поддержании более серьезных преступлений. Расстройство не связано напрямую с серьезным преступлением; вместо этого беспорядок приводит к усилению страха и отчужденности жителей, что затем позволяет проникнуть более серьезным преступлениям из-за снижения уровня неформального социального контроля.

Полиция может сыграть ключевую роль в нарушении этого процесса. Если они сосредоточатся на беспорядках и менее серьезных преступлениях в районах, которые еще не охвачены серьезными преступлениями, они могут помочь уменьшить страх и замкнутость жителей. Продвижение более высоких уровней неформального социального контроля поможет самим жителям взять под контроль свой район и предотвратить проникновение серьезных преступлений

Какие есть доказательства работы полиции с разбитыми окнами?

Защита от разбитых окон указана в разделе «О чем нам нужно знать больше?» в нашем обзоре научных данных 

Недавний систематический обзор, проведенный Braga, Welsh and Schnell (2015), показал, что полицейские стратегии, направленные на борьбу с беспорядками в целом, оказали статистически значимое умеренное влияние на снижение всех видов преступности. Этот положительный эффект был обусловлен успехом вмешательств на местах, ориентированных на проблемы. Напротив, не было значительного общего влияния агрессивных стратегий обслуживания заказов. Таким образом, они приходят к выводу, что полиция может успешно снизить количество преступлений, связанных с беспорядками, и преступлений, не связанных с беспорядками, за счет усилий по борьбе с беспорядками, но типы стратегий имеют значение.

Не все вмешательства, включенные в Braga et al. (2015), однако, являются настоящей проверкой теории разбитых окон. Действительно, модель разбитых окон применительно к полицейской деятельности было трудно оценить по ряду причин.

Во-первых, агентства применяли различные способы борьбы с разбитыми окнами, некоторые из них более точно следовали модели Уилсона и Келлинга (1982), чем другие. Возможно, наиболее заметное применение подхода разбитых окон к преступности и беспорядкам произошло в Нью-Йорке. Однако в других агентствах охрана разбитых окон была синонимом охраны правопорядка с нулевой терпимостью, при которой беспорядки активно охраняются, а все нарушители выписываются или арестовываются. Подход к разбитым окнам гораздо более тонок, чем допускает нулевая терпимость, по крайней мере, согласно Келлингу и Коулзу (19).96), и поэтому было бы несправедливо оценивать его эффективность, основываясь исключительно на эффективности агрессивных подходов, основанных на арестах, которые исключают свободу действий офицера. Таким образом, одна из проблем может заключаться в том, что полицейские управления на самом деле не используют охрану разбитых окон, когда заявляют об этом.

Вторая проблема заключается в том, как правильно измерить обработку разбитых окон. Наиболее частым признаком того, что полиция разбивает окна, были аресты за мелкие правонарушения, отчасти потому, что эти данные легко доступны. Однако сами по себе аресты не полностью отражают подход Келлинга и Коулза (19).96) описывают как явно предполагающие работу с общественностью и усмотрение офицеров. Офицеры должны решить, уместен ли арест, и многие остановки полиции и встречи с гражданами в разбитых окнах полиции не заканчиваются арестом. В отличие от политики нулевой терпимости, направленной только на арест всех несовершеннолетних правонарушителей, Келлинг и Коулз (1996) описывают более ориентированный на общество подход к партнерству с жителями и общественными группами для коллективного решения проблемы беспорядков таким образом, чтобы при этом уважались гражданские свободы. правонарушители. Вопрос о том, смогла ли полиция Нью-Йорка успешно внедрить эту модель, остается предметом споров, но это предполагает, что вмешательство является сложным и трудно поддающимся оценке.

В-третьих, модель разбитых окон предполагает наличие долгосрочной косвенной связи между борьбой с беспорядками и снижением числа серьезных преступлений, и поэтому существующие оценки могут неадекватно оценивать вмешательства, связанные с разбитыми окнами. Если существует связь между принуждением к беспорядкам и сокращением серьезных преступлений, вызванных усилением неформального социального контроля со стороны жителей, мы ожидаем, что для повышения этого уровня социального контроля в сообществе потребуется некоторое время. Полицейские исследования обычно используют короткие периоды наблюдения и поэтому могут не отражать эту изменяющуюся динамику соседства.

Также нет единого мнения о существовании связи между беспорядками и преступностью и о том, как правильно измерить такую ​​связь, если она действительно существует. Например, исследование Скогана (1990) в шести городах выявило связь между беспорядком и более поздним серьезным преступлением, но Харкорт (2001) в повторном анализе данных Скогана (1990) предположил, что между беспорядком и серьезным преступлением нет существенной связи. . Следовательно, нет четкого ответа на вопрос о связи между преступностью и беспорядками и о том, поддерживают или опровергают существующие исследования теорию разбитых окон.

Существует много споров о влиянии тактики полиции Нью-Йорка на снижение уровня преступности и беспорядков в 1990-х годах. Одна только работа полиции по разбитым окнам не снизила уровень преступности (Eck & Maguire, 2000), но вполне вероятно, что полиция сыграла определенную роль. Оценки размера этой роли варьируются от больших (Bratton & Knobler, 1998; Kelling & Sousa, 2001) до значительных, но меньших (Messner et al., 2007; Rosenfeld et al., 2007) и до полного отсутствия (Harcourt & Людвиг, 2006).

Тактика борьбы с беспорядками часто используется полицией в криминальных горячих точках. Например, в исследовании Braga et al. (1999) проблемно-ориентированное исследование полицейских горячих точек в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, офицеры использовали агрессивное поддержание порядка в качестве стратегии для сокращения насильственных преступлений, и результаты показали значительные положительные результаты. Таким образом, мы подозреваем, что тактика, обычная для полицейских, работающих с разбитыми окнами, будет наиболее успешной в сочетании со знаниями о небольших географических районах с высокой концентрацией преступности. Однако эти подходы к горячим точкам не следует рассматривать как прямую проверку теории разбитых окон. В этих вмешательствах также использовался ряд других стратегий, в том числе меры по ситуативному предупреждению преступности, которые, как показало исследование Брага и Бонд (2008), являются наиболее эффективной стратегией снижения преступности.

Наконец, есть опасения, что любая эффективность полицейской деятельности, связанной с разбитыми окнами, в снижении уровня преступности (когда доказательства, как отмечалось выше, неоднозначны) может быть достигнута за счет снижения удовлетворенности граждан и ущерба для восприятия гражданами легитимности полиции. Подробнее о важности реализации эффективных стратегий способами, которые граждане считают справедливыми, см. на странице Общественной полиции и процессуального правосудия.

Другая сторона «разбитых окон»

В девятнадцатом веке британские исследователи начали изучать различия в уровне преступности между городами и внутри них. Некоторые из этих исследований предлагали относительно простые описания дисперсии, в которой концентрированная бедность приводила к росту преступности. Другие пошли еще дальше, спросив, чем объясняются различия в уровне преступности среди бедных районов. Большая часть этой работы «предлагала теории, — написал в недавней статье криминолог из Пенсильванского университета Джон Макдональд, — но не пыталась дать рекомендации о том, как обуздать преступность». Он неблагоприятно сравнил эту традицию с работами британских ученых-медиков, в первую очередь Джона Сноу, чьи исследования холеры «отметили важность пространственной среды» и «предложили разделить канализацию и колодцы с питьевой водой, чтобы предотвратить попадание воды в воду». перенесенные болезни».

Конечно, социологи уже давно влияют на политику в области преступности. Рассмотрим теорию «разбитых окон», которую представили гарвардский политолог Джеймс К. Уилсон и криминалист из Рутгерса Джордж Келлинг в статье The Atlantic в 1982 году. Согласно Уилсону и Келлингу, преступники воспринимают разбитые окна и другие формы беспорядка как признаки слабого социального контроля; в свою очередь, они предполагают, что совершенные там преступления вряд ли будут проверены. «Хотя это и не является неизбежным, — утверждают Уилсон и Келлинг, — более вероятно, что здесь, а не там, где люди уверены, что могут регулировать общественное поведение с помощью неформального контроля, наркотики будут переходить из рук в руки, проститутки будут домогаться, а автомобили — быть раздетым».

«Разбитые окна» — одна из самых цитируемых статей в истории криминалистики; ее иногда называют Библией полицейской деятельности. С 1980-х годов города по всему миру использовали идеи Уилсона и Келлинга в качестве мотивации для полицейской «нулевой терпимости», когда полицейские отслеживают мелкие преступления, такие как граффити, праздношатание, пьянство в общественных местах и ​​даже попрошайничество, а суды сурово наказывают осужденных. их совершения. «Если вы позаботитесь о мелочах, то сможете предотвратить множество крупных происшествий», — сказал бывший начальник полиции Лос-Анджелеса и Нью-Йорка Уильям Дж. Брэттон. (Брэттон также применял эту теорию в консультационной работе за границей.) На практике это означало останавливать, обыскивать и арестовывать больше людей, особенно тех, кто живет в районах с высоким уровнем преступности. Это также означало всплеск сообщений о том, что полиция несправедливо преследует меньшинства, особенно чернокожих мужчин.

Теория разбитых окон всегда лучше работала как идея, чем как описание реального мира. Проблемы с теорией, которые включают тот факт, что восприятие беспорядка обычно больше связано с расовым составом района, чем с количеством разбитых окон или количеством граффити в этом районе, многочисленны и хорошо задокументированы. Но более интересным, чем недостатки теории, является то, как она была сформулирована и интерпретирована. Рассмотрим известное воспоминание авторов о том, как начинается беспорядок:

Участок заброшен, растут сорняки, разбито окно.
Взрослые перестанут ругать буйных детей; дети, осмелев, становятся
более шумный. Семьи уезжают, въезжают одинокие взрослые. Подростки
собраться перед магазином на углу. Торговец просит их двигаться;
они отказываются. Происходят драки. Мусор накапливается. Люди начинают пить
перед продуктовым магазином; со временем пьяный падает на тротуар
и ему позволено проспать. К пешеходам подходят
попрошайки.

Дальше все становится еще хуже. Но что любопытно, так это то, как первые два шага этого цикла — «Участок брошен, бурьян растет» — исчезли в общественном воображении. Третий шаг — «окно разбито» — вдохновил броский заголовок статьи и занял центральное место. Дебаты о теории игнорировали две проблемы, лежащие в основе ее истории, и сразу переходили к преступному поведению. Мы получили «разбитые окна», а не «брошенное имущество», и последовала совсем другая политическая реакция.

Но что, если авторы — и прислушивавшиеся к ним политики — пошли другим путем? Что, если бы незанятая собственность привлекла к себе внимание, которое в течение тридцати лет вместо этого доставалось мелким преступникам?

Несколько лет назад Джон Макдональд, криминалист из Пенна, и Чарльз Бранас, заведующий кафедрой эпидемиологии Колумбийского университета, начали один из самых захватывающих научных экспериментов в области социальных наук. Бранас — ведущий специалист по насилию с применением огнестрельного оружия, который заинтересовался этой темой, работая фельдшером. Он познакомился с Макдональдом в нулевых, когда они оба работали в Пенсильванском университете, на семинаре по насилию с применением огнестрельного оружия в травматологическом центре медицинской школы. Оба были разочарованы наукой, связывающей преступность с беспорядками в районе. «Многое из этого, начиная с «разбитых окон», было просто описательным», — сказал мне Бранас. «Вы точно не знали, что считается беспорядком. И это было недействительно. Кроме работы полиции, которая была явно сложной, с этим мало что можно было поделать».

Они начали встречаться в кампусе. Во время мозгового штурма Бранаса пригласили обсудить его исследование на конференции в Филадельфии. Во время своей презентации он кратко упомянул о своей заинтересованности в проведении эксперимента по изучению физических факторов, связанных с насилием с применением огнестрельного оружия. «Когда я закончил, ко мне подошел кто-то из садоводческого общества Пенсильвании, — вспоминал Бранас. Этот человек был убежден, что пустующая недвижимость — в Филадельфии были десятки тысяч пустующих участков — способствовала росту преступности в бедных районах. Садоводческое общество Пенсильвании, или PHS, располагало невероятными данными и предложило свою помощь.

Бранас и Макдональд были в восторге от этой идеи. В конце концов, существовала устоявшаяся литература о взаимосвязи между заброшенной собственностью и преступностью. В 1993 году криминолог Уильям Спелман опубликовал статью, показывающую, что в Остине «уровень преступности в кварталах с открытыми заброшенными зданиями был в два раза выше, чем в кварталах без открытых зданий». В 2005 году социолог Лэнс Хэннон показал, что в районах Нью-Йорка с высоким уровнем бедности количество заброшенных домов в данном переписном районе коррелирует с уровнем убийств. Но Бранас и Макдональд хотели сделать выводы из еще более глубокого исследования, которое требовало сбора огромного количества данных и разработки эксперимента. Они пригласили к себе других ученых: экономиста в области здравоохранения, профессора Пенсильванского отделения неотложной медицины и медицинского антрополога.

Один из первых исследовательских проектов команды включал два естественных эксперимента в Филадельфии. В одном из них они исследовали насильственные преступления вокруг 2356 заброшенных зданий, которые были нарушены постановлением Филадельфии о борьбе с фитофторозом. Группа из шестисот семидесяти шести зданий была отремонтирована владельцами, что означало, что они были «лечены» с заменой дверей и окон; у остальных не было. Каждый месяц в течение трехлетнего периода между 2010 и 2013 годами исследователи сравнивали уровни насильственных преступлений вокруг обработанных зданий с уровнями насильственных преступлений вокруг случайно выбранной, географически сопоставленной группы зданий, которые оставались в аварийном состоянии.

Во втором эксперименте сравнивались насильственные преступления на пустырях. Согласно исследованию команды, в Филадельфии было 49 690 таких лотов. Ф.Х.С. восстановил по крайней мере 4436 из них, что означает, что он убрал мусор и мусор, выровнял землю, посадил траву и деревья, чтобы создать парковую обстановку, и установил низкие заборы с входными отверстиями, чтобы облегчить использование для отдыха и предотвратить незаконные свалки. Опять же, Бранас и его коллеги сравнили обработанные участки с набором случайно выбранных, географически совпадающих свойств. В этом исследовании они измеряли преступность ежегодно в течение целого десятилетия, начиная с 1999 по 2008.

Теплым и ветреным сентябрьским днем ​​я посетил Филадельфию, чтобы осмотреть места, которые P.H.S. был исправлен. Кейт Грин, P.H.S. сотрудник с седой бородой, подобрал меня на своем синем пикапе «Форд» и сказал, что мы начнем с поездки в Западную Филадельфию, где Ф.Х.С. поддерживает 2,3 миллиона квадратных футов свободной земли. Грин, выросший в настолько серой части Филадельфии, что ее называют «бетонным городом», начал работать в P.H.S. двадцать один год назад, сначала в качестве стажера, а затем в проектах общественного сада. «Никогда не думал, что буду заниматься этим так долго», — сказал он мне. «Но я нашел свою нишу, когда мы начали ремонтировать заброшенное имущество».

Пока мы ехали, Грин рассказал мне об одной из своих первых работ. «Городские власти попросили нас очистить территорию из двух кварталов в Северной Филадельфии, где было нашествие блох. Мы добрались туда, и это было похоже на то, что вся местность превратилась в джунгли. Сорняки, высокая трава, поваленные деревья. Люди использовали его как свалку». В итоге команда обработала сто двадцать пять пустых партий. «Это была ужасная работа, но когда мы закончили, можно было сказать, что район будет другим», — сказал он. «И люди были так счастливы. Дети подбегали к моему грузовику и кричали: «Мистер! Кит! Мистер Кит! Вы можете вернуться завтра?» Они обращались со мной так, как будто я был мистером Софти».

Грин медленно ехал по Сороковой улице, в западной части города. «Вам нужно держать глаза открытыми», — сказал он. Этот район был очень похож на Энглвуд и Норт-Лондейл, районы, которые я изучал в Чикаго, где ряды домов и многоквартирных домов, одни пустые, другие ухоженные, соседствовали с большими открытыми участками, заросшими сорняками, мусором и шестифутовой травы. «Видеть, что?» Он остановился на угловом участке с низким деревянным забором, двумя скамейками, подстриженными деревьями и аккуратно подстриженным газоном. «Это один из обработанных нами участков. Вы можете сказать, потому что он в таком хорошем состоянии».

Мы вышли и прошли через парк к пустующему дому и большому участку в нескольких шагах. Там трава разрослась и высокая, и широкая, так что она пробивалась через тротуар к бордюру. «Теперь это… это катастрофа», — сказал Грин. «Вероятно, у него есть владелец, который не позволил бы нам работать здесь, или кто-то, кого мы не смогли отследить. Если вы живете здесь, вам приходится иметь дело со всеми проблемами, которые это привлекает в район: вредителями, насекомыми, мусором, преступностью. И вы знаете, что новым разработкам будет сложно работать здесь. Люди это видят и хотят бежать».

Мы пересекли узкую улочку, чтобы посмотреть на другой дом. Лоретта, женщина лет тридцати, пришла на прогулку и быстро шла к нам. Я сделал паузу и спросил, живет ли она там. — Нет, — ответила она. «Но я все время хожу по этому району».

«Вы заметили все маленькие парки с маленькими заборами?» Я спросил.

«Не совсем». Она огляделась, взглянула на них. «Но они милые».

«А как насчет заброшенных участков со всеми сорняками и мусором?»

— Мм, да, — ответила Лоретта, слегка улыбнувшись. — Как ты думаешь, почему я иду по другой стороне улицы? Она немного помолчала, затем оглядела стоянку. «Эти места пугают. Вы не знаете, что творится в этом бардаке, кто вокруг. Здесь много таких мест, и я просто стараюсь держаться подальше».

Мы с Грином снова направились вверх по дороге, прежде чем свернуть на Вестминстер-стрит. Он указал на большой отремонтированный участок, который жители превратили в общественный парк со столами для пикника и небольшим садом. «Парень, владеющий магазином в нескольких кварталах отсюда, помог отремонтировать этот квартал», — объяснил Грин. «Он просто хотел, чтобы район выглядел красиво, чтобы больше людей выходили на тротуары и в сады. Мы видим многое из этого. Если мы поддерживаем вещи, жители идут немного дальше и ставят то, что им нравится».

Мы подошли к группе из трех рядных домов, по обеим сторонам которых были небольшие парки.